Собачье танго  - Елена Логунова

– Я прошу меня извинить, но я должна вас покинуть, дела семейные, очень важные, – твердо сказала я полицейским товарищам, вставая с диванчика.

Не зря же говорится, что живая собака важнее мертвого льва. Наш пропавший песик беспокоил меня гораздо больше, чем исчезнувший незнакомый труп.

Эти семейные посиделки отличались от нашего традиционного вечернего чаепития примерно так же, как мормонские похороны – от свадьбы в Малиновке. Даже чай папуля заварил нетипично крепкий и подал к нему только твердые сушки – чтобы мы, значит, не отвлекались на еду. И сахарницу убрал подальше!

– Итак, я собрал всех, чтобы выслушать ваши предложения и принять решение, – начал глава семьи. – Обрисую ситуацию. Собака, выданная нам в качестве условно-тренировочного внука для проверки необходимых навыков, убежала. Догнать ее не получилось, найти тоже, на кличку Гуся она не откликается.

– Или он, – добавила мамуля, внимательно выслушав супруга и даже сделав какие-то пометки в дежурном блокноте. – Мы ведь не успели выяснить, мальчик Гуся или девочка… Или кто-нибудь в курсе? Нет? Хм… это может вызвать осложнения…

– Снова операция «Хомяк»? – понятливо уточнил папуля и покосился на меня.

– Ладно, ладно, не маскируйтесь уже, я давно знаю, что наш с Зямой любимый хомячок прожил удивительно долгую жизнь исключительно благодаря близнецам из зоомагазина, – хмыкнула я. – Сколько раз вы там коварно покупали нам нового хомячка взамен безвременно усопшего, три или четыре?

– Вообще-то, пять, – смущенно признался папа.

– И еще внуков хотите! – фыркнула я.

– Дюша, но есть же разница между хомяком и младенцем! – вскинулась мамуля. – Уверяю тебя, с малыша бы мы глаз не спускали, пылинки бы сдували!

– Конечно, его же не купишь так просто в магазине, – съязвила я, но тут же устыдилась.

Родители очень расстроились, а я их люблю…

«Реши уже, на чьей ты стороне, – сказал мне внутренний голос. – Зяма, конечно, будет счастлив узнать, что собака потерялась, но стоит ли эта его шкурная радость переживаний родителей?»

– Купить похожую собаку – это вариант, – признала я. – И можете не бояться, что она окажется не того пола – я уверена, Зяма с Алкой тоже не успели выяснить гендерную принадлежность Гуси, слишком мало они были знакомы… Хотя Трошкина назвала собачку Гуссейном, а это определенно мужское имя…

– Значит, на всякий случай берем кобелька, – постановил папуля.

– А как же настоящий Гуся? – спросила бабуля. – Мы оставим его на произвол собачьей судьбы?

– Ни в коем случае! – решил папуля. – Кузнецовы своих не бросают. Гусю будем искать.

– А если найдем, а у нас уже будет лже-Гуся, что тогда? – Мамуля привычно наметила интригующий сюжет. – Как мы объясним то, что один условно-тренировочный собачий внук превратился в пару близнецов?

– Отложим покупку на крайний срок, заведем лже-Гусю непосредственно перед возвращением Зямы и Аллы из Стамбула, – рассудила бабуля. – А тем временем будем искать настоящего пса. Если найдем – покупать замену не понадобится.

– Хороший план, но так не получится, – возразил папуля. – Собачка нужна нам уже сейчас, я обещал детям фотоотчет и должен не реже раза в день присылать им снимок, подтверждающий, что Гусе у нас хорошо. Слава богу, одну фотографию я сделать успел, так что за сегодняшний день мы отчитаемся, но что делать завтра?

– А покажи фотку, – попросила я.

Черно-белый Гусин образ отнюдь не произвел на меня неизгладимого впечатления. Имело смысл освежить воспоминание.

– Вот. – Папа выложил на стол свой смартфон с фотографией, сделанной на крыльце дома. – Это Гуся перед нашей первой прогулкой.

– Что за странный поводок? – Я присмотрелась к фото и поняла, почему первая прогулка Гуси стала и последней.

За неимением правильной собачьей упряжи папуля наскоро спроворил поводок из содержимого бабулиного сундучка для рукоделия. А красная шелковая лента – она, конечно, красивая, но скользкая, и запросто сама собой развязывается.

– Не смотри на поводок, смотри на собачку, – сказала мамуля. – На мой взгляд, никаких особых примет у нее нет, так?

– А какие особые приметы могли быть у собаки? – озадачился папуля. – Родинки, шрамы, татуировки вроде исключены, эксперименты с окрасом тоже, – тут он с легким неодобрением посмотрел на зеленую прядь в моих волосах.

– Да мало ли? – пожала плечами мамуля, которая не затруднится придумать что угодно. – У пса могло быть подранное ухо, разного цвета глаза, проплешина в запоминающейся форме, к примеру, правильной пентаграммы…

– Ой, Басенька, оставь ты эти фантазии для романа, – отмахнулась бабуля, узурпировав мобильный с фото, чтобы поближе рассмотреть предмет беседы. – Нормальная собачка, вполне заурядная, таких на птичьем рынке полные корзинки. Но мы же решили пока не покупать собаку-заменителя, да?

– Да, – сказала я решительно, потому что уже все придумала. – Вот что мы сделаем…

В отношении к еженедельным утренним планеркам по вторникам я до сих пор не определилась.

С одной стороны, всем коллективом собраться в офисе в девять ноль-ноль во вторник гораздо легче, чем в то же время в понедельник – мы, рекламщики, народ креативный и выходные зачастую проводим так, что возвращаемся к трудовой жизни мучительно больно, трудно и долго.

С другой стороны, вторник уже заметно ближе к концу недели, его хочется провести в спокойных результативных трудах, постепенно накапливая жизненные силы, а не растрачивая их в словесных баталиях, неизбежных на нашей планерке…

– Фигасе! – возмущенно завопили в кабинете, едва я приоткрыла его дверь, чтобы тихо в нее ввинтиться.

Ну да, я опять опоздала.

«Что мне вторник, что среда – опоздаю я всегда, когда мои друзья со мной! Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля-ля, когда мои друзья со мной!» – обычно напевали в этот момент мы с Трошкиной, заглушая развеселым ляляканьем укоризненный кашель Бронича. Но сегодня Алки со мной не было, поэтому я помалкивала. Одиночный протест задавить гораздо легче, я не хотела нарываться.

На мое счастье, как раз сейчас в кабинете трамбовали кого-то другого – судя по тому, что я успела услышать, Степу.

«Фигасе» и «ничосе» – это его любимые реплики. Прочие наши мужики, да и некоторые дамы используют их матерные аналоги, но Степа для этого слишком хорошо воспитан. Ему мама, практикующий экстрасенс, с раннего детства внушила, что разрушительная энергия грязных ругательств так травмирует и пачкает биополе матерщинника, что после каждого скверного слова надо проходить многочасовой обряд очищения в углу, коленками на горохе.

– Четыре аудиозаписи по полтора часа каждая?! – возмущался Степа. – Ничосе! А не офонарели ли вы, Гаянэ Вазгеновна?! Это что за интервью такое – аж на шесть часов?! При том, что готовый материал должен быть всего лишь на две странички?